Вдалеке от дома родного - Страница 7

Мороз на дворе лютовал. Снег не хрустел, а зло скрипел под ногами. Вроде бы и ветра уже не было, а так, какое–то движение воздуха чувствовалось, но вмиг коченящей болью сжало у Борьки Тимкина руки и по телу пробежал озноб.

Стынущими руками очистили ребята от снега край поленницы, скинули несколько чурбаков и поленьев и взялись за топоры да клинья.

Борька Тимкин работал колуном. Силен был парень! С одного маха разваливал он надвое промерзшие до звона здоровенные березовые чурбаки, а поленья поменьше ребята мельчили топорами. Там, где не помогали ни топор, ни колун, на помощь приходили клинья.

В работе ребята согрелись, мороз уже донимал не так. Вот только руки продолжали коченеть — приходилось стаскивать зубами варежки, растирать руки снегом и согревать дыханием.

Наколов приличную горку дров, ребята начали перетаскивать их на кухню. Тетя Ася не могла нарадоваться на своих помощников, расщедрилась и угостила дровоколов горячим и очень сладким чаем, выдав каждому по белому сухарю.

А белый сухарь — это уже было лакомство. Белые сухари давали только больным, да и то лишь тем, кто маялся животом.

За ужином всем пятерым была выдана заслуженная добавка — по куску пирога с толченой картошкой и по паре вареных морковок.

Ничего примечательного в этот день больше не случилось, разве что Борька Тимкин получил великолепное прозвище — Добавка.

* * *

«Здравствуй, дорогой Миша! Я жив и здоров. Письмо твое получил. А вот из Ленинграда, от мамы, писем нет уже четвертый месяц. Папа сейчас на Урале, делает танки. Может быть, и ты воюешь на одном из них?

Миша, ты за меня не беспокойся и бей без пощады проклятых фрицев! Нам сегодня на завтрак хотели дать по большому куску хлеба, но хлеба мы не получили — он весь промерз, пока его везли к нам. Тетя Ася, повариха, стала рубить его топором, но у нее ничего не вышло — хлеб стал камнем, и топор его не взял. Зато нам дали много картошки в мундире — по целых пять штук! И по две кружки чая. Правда, без сахара. В общем, все нормально. Ты только обязательно пальни по фашистам из пушки и за меня…»

Так писал на другой день своему брату–танкисту

Петя Иванов.

Проблема

Каждый день, едва Ирина Александровна успевала войти к ребятам в комнату, они окружали ее плотным кольцом и, перебивая друг друга, расспрашивали о положении на фронтах: где сейчас фашисты, а где наши? Скоро ли мы перейдем в наступление? Что передавали по радио о Ленинграде?

Радио — черная бумажная тарелка в металлическом обруче — было в интернате только в кабинете директора, в маленькой комнатке, в которой с трудом умещалось несколько человек. Поэтому мальчишки и девчонки были лишены возможности слушать сводки Совинформбюро. Их пересказывала им пионервожатая.

Но названия городов и населенных пунктов, оставленных нашими войсками или, наоборот, освобожденных от врага, участки фронтов, где шли ожесточенные бои, не вырисовывались в ребячьей памяти и не давали им четкого представления о том, какое складывается положение. Поэтому однажды Валерий Белов сказал:

— Пацаны, нам нужна карта. Большая карта. Шевелите мозгами, где можно ее достать. Не сегодня–завтра наши погонят фашистов, и мы сможем отмечать флажками каждый освобожденный город.

— Где же ее взять? — вздохнул Стасик Маркунас. — В школе у географички попросить разве?

— Пустое дело, — Белов махнул рукой. — Я уже узнавал. В школе всего–то две карты, да и те вдоль и поперек указкой обшарпаны.

— Может, Надежда Павловна или Ирина Александровна нам помогут? — неуверенно спросил кто–то.

— Да чего тут думать–гадать! — вмешался Юрка Шестак. — Школа — самое верное дело. Свистнем у исторички карту, а она как–нибудь обойдется, историю и без карты расскажет…

— Я тебе «свистну», — Белов показал Юрке кулак. — Лучше мозгами шевелить научись…

Долго еще думали ребята, где им достать карту, но так ничего и не придумали. Посоветовались с пионервожатой, но и она только руками развела.

— Время сейчас трудное, ребята, сами понимаете, — сказала Ирина Александровна. — Не то что политической или географической карты, а тетрадки не достать. Сами ведь знаете — на брошюрках пишете…

Но карту ребята все же раздобыли. И тут Шестак оказался, прав, но только в одном — достали они ее в школе, правда, не таким способом, как предлагал Юрка. Помог случай.

Перед началом «урока учительница географии Анфия Григорьевна попросила пятиклассников Вовку Федорова и Сашу Цыбина помочь ей принести из учительской большой глобус и несколько географических таблиц.

Взяв с полки классный журнал, она сказала:

— Скорее, мальчики. Сейчас будет звонок. Ты, Вова, бери глобус, а ты, Саша, таблицы. Они вот за этим шкафом, у стенки.

Цыбин заглянул за шкаф, увидел таблицы и потянул их на себя. Вместе с ними он вытащил громадный конверт, на котором крупными буквами было написано: «Географическая карта. Европа и Азия»,

Сашка даже побледнел от волнения и, отставив таблицы в сторону, открыл конверт. Там действительно была карта, только какая–то странная, будто кто–то аккуратно разрезал ее на несколько равных частей.

— Ну что ты копаешься там, Цыбин? — послышался голос Анфии Григорьевны. — Карты не видел?

— А… а… почему она разрезанная? — дрожащим голосом спросил Сашка.

Анфия Григорьевна улыбнулась:

— Она не разрезанная. Ее так, по частям, печатали. Чтобы ею пользоваться, эти части еще надо наклеить на специальную матерчатую основу. Или на марлю хотя бы. — Анфия Григорьевна грустно вздохнула: — Но где достанешь теперь столько марли?